Если ты не отдаёшь свет и тепло людям, то зачем всё это?

Когда искала героя для интервью, я определённо знала, что это должен быть глубокий человек.

Миронов Михаил в свои 24 является преподавателем в детской художественной школе, а также членом Молодёжного Союза Художников. Живёт творчеством и любовью к искусству. Параллельно учится на магистратуре в ПИ ТОГУ города Хабаровска на факультете Искусств, рекламы и дизайна.

А какой он человек? Как начинался его творческий путь? И так ли легко быть художником и преподавателем, как многие себе это представляют?

Интервью получилось весьма объёмным, но не менее интересным.

Миша, расскажи о своём детстве. Где ты родился и вырос? Каким ты был в детстве?

-Я родился в Приморье, село Дмитриевка. Рядом с Владивостоком. С самого детства меня сопровождали книги, и это послужило благополучной почвой для моего развития.

Я был очень эрудированным и любопытным ребёнком. Задавал очень много вопросов и это всех бесило.

Ещё я не рос среди моих сверстников. Все мои друзья, так или иначе, были старше меня. Просто у меня есть сестра, которая старше меня на 4 года и так вышло, что её друзья были моими друзьями. (смеётся)

Кроме того, от старших ведь всегда можно больше узнать. А так как я читал книг больше, чем они, то и мне было что им рассказать.

На самом деле, я бесконечно благодарен своему детству за то, что оно сформировало меня таким, какой я сейчас есть.

А кто занимался твоим воспитанием в семье?

-В семье у меня сложная ситуация…

Воспитывала меня, в основном, бабушка. И вот сейчас, когда я сам преподаватель, с точки зрения педагога, я понимаю, что так воспитывать детей, как это делала она – нельзя. (смеётся)

Она научила меня очень многим общечеловеческим понятиям. Конечно, это в дальнейшем приносило мне очень много проблем. Так как я очень добрый – мне это потом аукалось. Но, тем не менее, я оказываю своей бабушке глубокое уважение за это.

Просто, если бы меня воспитывали родители, то я сейчас бы был совершенно иным человеком.

Что насчёт школы? Нравилось учиться?

- Я очень любил учиться. Ненавидел каникулы. В школе всегда было интересно, там всё время что-то происходило, в то время как на каникулах было скучно.

Я считаю ещё, что мне очень повезло с моим первым учителем. Её все тираном считали, но, я почему-то этого не замечал. (смеётся) Она была тем человеком, у которого хотелось что-то брать.

А были ли, в таком случае, плохие учителя для тебя?

- Конечно, были. Но, знаешь, после школы почему-то всё равно остаётся больше хороших воспоминаний. Плохое как-то забывается.

Ведь учитель – это нечто большее. Это и родитель, и друг, и брат, и товарищ.

Первым таким человеком для меня стала Татьяна Алексеевна. Она вела у меня кружок ИЗО во втором классе.

Жизнь этого учителя была для меня интересной. Мне казалось, что она действительно живёт рисованием.

Понимаешь, её даже слушать было интересно! Вот, каждое её слово, которое она произносила…ты сидишь с открытым ртом, слушаешь, заглатываешь эти её слова и хранишь потом в себе.

Она никогда не доносила свои проблемы до детей, никогда не показывала, что ей плохо. Она несла тепло и уют так, что не хотелось уходить. И наш кружок был как семья.

Но потом она погибла…Стало пусто в душе. И в тот момент казалось, что это место никем не заполнится.

Но жизнь идёт, и, затем, находятся другие люди.

Вселенная никогда не допускает такого, чтобы человек был одинок.

Расскажи про кружок подробнее, пожалуйста. Как ты туда попал?

- Как-то раз я ждал свою сестру, после занятий. И заметил, что в одном кабинете происходит что-то интересное. Заглянул туда. Увидел, что там рисуют и тоже захотел. Ну, и, в итоге, начал, таким образом, ходить на кружок.

Папа не хотел отдавать меня на ИЗО, он хотел, чтобы я был спортсменом. Но я всё равно ходил рисовать. Посещал кружок в течение полутора лет.

А до этого ты рисовал? Или не знал, что такое кисти и краски?

- Не, насколько я помню, я всегда рисовал. Даже до кружка ИЗО. С самого раннего детства.

Помню, я как-то изрисовал обратную сторону двери шкафа. Я нарисовал портрет мамы с розой в волосах, и там ещё надпись была такими огромными кровавыми буквами МАМА. Как в хорроре прям. (смеётся)

Кроме кружка ИЗО ты ещё посещал какие-нибудь кружки в школе?

- Да! Опять-таки во втором классе я ходил на русско-народные танцы.

Я был очень активным ребёнком, чтобы ты понимала. Вот когда говорят, что шило в одном месте – это вот прям про меня!

Так получилось, что я услышал, как старшеклассникам предлагают ходить на русско-народные танцы. Ну, я и сказал, что я хочу!

А меня спросили: «А ещё что хочешь?»

Я тогда ответил, что я ещё и петь могу. Так и получилось, что я начал и танцевать и петь в хоре. Мы выступали по сёлам, больницам и домам престарелых.

Но от хора я отошёл в седьмом классе. Тогда у меня произошла мутация голоса и петь, как ты понимаешь, уже было не дано. (смеётся)

Танцы тоже бросил потом и стал посещать театральную группу.

А в восьмом классе стал ходить в художественную школу.

У вас в селе была художественная школа?

- Нет. Художка была во Владивостоке. Я знал, что она там есть и как-то меня отвёз туда дядя.

Я знал, что для того, чтобы учиться там, нужно было сдать вступительные экзамены. В мае я приехал туда, чтобы всё узнать. Привёз несколько своих работ. Преподаватели в художке посмотрели их и сказали, что экзамен сдавать не нужно, что зачисляют меня без него. Ещё и спросили меня:  «Где ты раньше был?»

Сколько лет занимала учёба в художке?

- 4 года. Я учился на двух специальностях: художественное образование и компьютерная графика.

А как ты её посещал, если художка была во Владивостоке?

- На автобусе ездил. Наше село недалеко от города находится. Всего час езды.

Не, было, конечно, как-то, что я пришёл домой в 3 ночи пешком из художки, потому что была метель, и автобусы не ходили. Бабушка тогда, бедная, очень перепугалась. На телефон я в то время имел свойство не отвечать, потому что ставил его не беззвучный режим и не слышал совсем.

Иногда даже приходилось ночевать в самой художке опять-таки из-за этих метелей. Автобусы и такси не ходили. Вот я и оставался ночевать в школе.

В школе было место, где можно поспать?

- Для меня место было всегда! (смеётся)

Не трудно было совмещать учёбу и театр в школе с художкой?

- Нет, учёбе не мешало. Я жил в достаточно плотном графике и это приносило мне радость. Не было трудно даже. Наоборот – мне это нравилось. Одновременно заканчивал и школу и художку. Плюс ещё были вступительные экзамены для университета.

Художку люблю до безумия и сейчас. Она была для меня всем. Тогда у меня начились проблемы с отцом. А художка для меня была домом и семьёй. Там были друзья, и там я получал поддержку.

И когда умер Владимир Степанович – это мой преподаватель из художки – это было для меня неким поворотом в жизни. Просто Владимир Степанович – это тот человек, о котором рассказывают своим детям.

Стало как-то пусто тогда, так как нет людей, на которых хочется профессионально ровняться, и нет того, кто глупости тебе не скажет.

А как ты выбирал универ?

- Я сразу знал, куда я хочу пойти учиться после школы. А Хабаровск выбрал, потому что хотел доказать себе многое. Наверное, тогда сыграл свою роль юношеский максимализм.

Как отреагировали родные на то, что ты хочешь отдать себя искусству и стать преподавателем?

- Семья не хотела, чтобы я шёл в искусство. Все не хотели. Но они знали мой характер и поняли, что бесполезно отговаривать.

Я такой человек…для меня просто важно осознавать, что я что-то могу. Что то, что есть во мне – я могу отдать детям, взрослым. Что то, чем я занимаюсь – не ушло бы в пустоту.

Для меня искусство – это любовь. А любовь включает в себя всё. Там миллион красок. Хорошо, когда есть негатив и позитив в этом. И не правильно всё это оставлять только в себе.

Если ты не отдаёшь свет и тепло людям, то зачем всё это? Зачем мы занимаемся чем-то и не делимся этим?

Судя по твоему детству, можно сделать заключение, что ты весь такой правильный. Неужели не было никаких безумных поступков в твоей жизни? Не было какого-нибудь хулиганья?

- Это моя другая сторона жизни. (смеётся)

Просто мы же не это обсуждаем, я и не думал что-то такое рассказывать.

Конечно, такое было. У меня были и подростковые загоны, и скандалы с отцом. Я и из дома сбегал.

У меня были и плохие компании, в которых я тусил. Но у меня всегда была своя голова на плечах, и я всегда понимал, что мне нужно, а что мне будет мешать.

Но при всём этом, было дико интересно! Это такой экстрим, знаешь ли, когда за тобой гонится полиция! (смеётся)

Было дело, что я и дрался, что и меня били. И синяки под глазами были! Всё, как надо!

Скажи, вот ты сейчас преподаёшь в художественной школе. На твой взгляд мешает ли что-то твоей работе? Может чего-то не достаёт или есть какие-то другие факторы?

- Конечно, мешает недостаток материалов в школе, но, на самом деле, это всё решаемые вещи.

Главная проблема – это родители. Родители, которые зачастую не понимают, куда привели своего ребёнка.

Они не понимают, что художка – это такая же школа, со своей программой, со своими планами.

Они не понимают, что учитель в художке – это не скоморох, а компетентный человек с образованием.

Есть ещё и другая половина родителей, которая заставляет своих детей ходить в художку. А ведь эти дети могли бы стать отличными музыкантами или танцорами, но они ходят в художку через силу и нежелание.

Из-за этого возникает некий барьер в моей работе. И моя задача – показать, что искусство, в данном случае живопись, способно расширить кругозор, обогатить внутренний мир.

И я всегда говорю своим ученикам: «Если вы что-то не хотите делать, то постарайтесь это полюбить!».

Многие мечтают стать художниками, дизайнерами, но не привыкли трудиться. В таких случаях, нужно пересиливать себя в первые 2 часа работы, тогда остальные 3 пойдут как по маслу. Это формирует привычку и отношение к делу.

Те, кто идёт заниматься в художку, они не всегда понимают, что они будут там делать. Многие думают, что они будут рисовать картиночки и радовать этим свою маму.

Из-за этого преподаватель чаще всего сталкивается с невежеством. Но я никогда не виню детей. Никогда.

Часто можно услышать фразу: «Художников чаще всего не понимают». Ты согласен с этим?

- Начнём с того, что у художников сейчас нелёгкое время. Сейчас очень развита цифра. И простой обыватель считает, что хорош тот, кто рисует фотореализм.

Но художник – он нечто большое. Он – творец! И зачем тогда копировать что-то так, как с этим может справиться фотоаппарат?

Если говорить о том, что абстрактное искусство не понимают, то это другое.  Хорошее абстрактное искусство – это уникальное искусство. И нужно учиться понимать это. А этому должны учить в школе на уроках ИЗО. Да и не только в школе.

Что насчёт твоего творчества? Ты чаще пишешь по вдохновению или нет?

- Для меня вдохновение это вообще мифическая субстанция. Его я получаю в процессе работы.

А как же музыка и фильмы?

- Музыка и фильмы – это мотиваторы вдохновения.

Меня больше вдохновляют сами люди. Например, когда я думаю, как режиссёр создавал фильм, старался передать ту или иную сцену – меня это начинает вдохновлять. Когда я вижу, как человек вкладывает душу, в то, что он делает – это вдохновляет.

Энергетика любви к тому, что ты делаешь – вот это и создаёт шедевры.

Вкладываешь ли ты смысл в свои работы?

- Я больше вкладываю не смысл, а эмоцию.

Например, я люблю пейзажи. Кто-то может сказать: «Пф! Каждый может рисовать пейзажи!».

Но я рисую запоминающиеся мне пейзажи. То, что дало во мне эмоциональный отклик, сподвигло к движению. И так, в принципе, во всём рисовании.

Я переживаю эмоции – и интерпретирую их в образы.

А какие эмоции больше преобладают в твоих работах?

- Вообще, я человек пограничного состояния. Меня может радовать дождь, но он же может и вызвать тоску.

Например, я увижу отблеск фонарей в мокром асфальте, и это вызовет у меня радость. Но если я подниму глаза и увижу затянутое небо – то это вызовет грусть.

Но тем не менее, я стараюсь нести больше положительных эмоций в своих работах.

Если художник транслирует в своём творчества негатив – это плохо. Хочется нести добро и тепло.

Я даже часто говорю своим друзьям, что мне с ними тепло. Это такая ассоциация с домом и уютом.

И я хочу, чтобы, глядя на мои работы, люди чувствовали тепло.